Ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова по итогам 56-й Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности, Мюнхен, 17 февраля 2020 года
Завершилась Мюнхенская конференция по вопросам политики безопасности. Вы следили за выступлениями. Оценки уже прозвучали в наших СМИ. Буду рад ответить на ваши вопросы.
Вопрос: Обсуждали ли Вы в ходе встречи с Госсекретарем США М.Помпео участие Президента США Д.Трампа во встрече постоянных членов СБ ООН, которая была предложена Россией? Прояснилась ли позиция американцев? Обсуждался ли вопрос продления договора о Стратегических наступательных вооружениях (СНВ-3)? Удалось ли достигнуть какие-либо договоренности?
С.В.Лавров: Мы обсуждали целый ряд вопросов. Об этом сказано в сообщении, которое было распространено по линии пресс-служб МИД России и Госдепартамента США. Затрагивались вопросы, касающиеся всего комплекса проблем, которые стоят на повестке дня нашего стратегического диалога, в том числе вопросы, входящие в компетенцию пятерки постоянных членов СБ ООН, и тематика контроля над вооружениями. Договорились продолжить по ним конкретный, профессиональный разговор.
Я почувствовал, что есть определенные подвижки в сторону более конструктивного подхода наших американских партнеров.
Вопрос: Президент Франции Э.Макрон неоднократно говорил о необходимости участия России в общеевропейской безопасности и об изменении стратегии по отношению к нашей стране. Есть ли реальные предложения в сфере безопасности, адресованные России по части европейской безопасности, в том числе со стороны Франции?
С.В.Лавров: На самом деле, со стороны Франции предложения есть. Я бы сказал, Франция проявляет настоящую политическую и геополитическую прозорливость, прагматизм и настрой на диалог. Это прозвучало при всех оговорках, которые делал Президент Франции Э.Макрон относительно своего отношения к санкциям и к России как таковой. Он призвал принять реальность. Россия существует и влияет на многие процессы, которые происходят в мире. Тем более, что Россия существует прямо бок о бок с Европой. Это прозвучало диссонансом, учитывая, что основная масса выступающих европейцев и американцев говорили об упадке западного влияния, кто-то с сожалением, кто-то с тревогой. Но сам лозунг конференции «беззападность» проявился в том, что, во-первых, наши западные партнеры стали искать виновных внутри западного лагеря, указывали пальцем на Вашингтон, который обвинялся в том, что он забыл про интересы Европы, проводит эгоистичную внешнюю политику, игнорирует проблемы европейцев и свои обязательства перед ними, а с другой стороны – тоже в поиске виноватых показывали пальцем на Россию и Китай. Прежде всего на Китай. Это было, наверное, новым моментом в дискуссиях такого масштаба, что Китай твердо и уверенно занял первое место в списке главных угроз, которые наши западные коллеги озвучивали.
В принципе, получилось, что Конференция на 99% свелась к разговору о том, кто виноват и кто «круче» изложит свои претензии к остальным – будь то европейцам, Китаю или России. Конечно, на этом фоне выступление Президента Франции Э.Макрона было абсолютно здравым, трезвым, нацеленным на поиск решений, а не на попытки искать виноватых и тем самым оправдывать свое безделье и бездейственность.
Вы упомянули его конкретное предложение – начать диалог с Россией по вопросам архитектуры безопасности. Да, есть конкретные предложения. Кстати, после того, как США разрушили Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) и он перестал существовать, Президент России В.В.Путин направил развернутые послания всем лидерам западных и других ведущих стран, где изложил наши оценки этой ситуации и призвал не дать исчезнуть любым последним договоренностям относительно этой категории ядерных вооружений. Он обратил внимание на то, что мы объявили мораторий до тех пор, пока ракеты соответствующего класса американского производства не будут введены в строй и не будут развернуты в том или ином регионе мира, – тогда мы будем отвечать зеркально. Но до того момента мы объявили мораторий устами В.В.Путина.
В своем послании лидерам западного мира он призвал к встречному мораторию, на что большинство западных коллег либо промолчали, либо ответили, мол, Россия же развернула запрещенные ракеты в Калининградской области, а теперь хочет, чтобы они присоединились к мораторию, когда у других пока ничего не развернуто. Так вот, никто из адресатов В.В.Путина, кроме Э.Макрона, не обратил внимание на то, что в своем послании, предлагая взаимный мораторий, В.В.Путин высказал готовность обсуждать возможные меры верификации такого взаимного моратория. А Э.Макрон обратил и сказал, что он заинтересован в такого рода диалоге. Мы с французами будем говорить на эти темы, но для того, чтобы договариваться о конкретных решениях, нужны многосторонние переговоры и консультации с участием, конечно же, США, которые, разрушив ДРСМД, сейчас активно создают предпосылки для развертывания этих некогда запрещенных вооружений и в Европе, и в Азии – они этого не скрывают. Упоминаются Япония, Корея, острова в Тихом океане.
В связи с тем, что Э.Макрон предложил многосторонний диалог – между НАТО и Россией, – интересно было почитать интервью Генерального секретаря НАТО Й.Столтенберга, которое не так давно он дал французской газете «Ле Фигаро». Прямо отвечая на вопрос о том, как он относится к призыву Э.Макрона начать диалог с Россией, Й.Столтенберг заявил, что диалог и так ведется и носит институциональный характер, что обсуждаются все вопросы, включая контроль над вооружениями, транспарентность и пр. Видимо, под таким диалогом, который, по его словам, имеет «институциональный характер», он имеет в виду Совет Россия-НАТО. Формально он существует, за последние годы несколько раз встречался, но каждый раз все ограничивалось диалогом, состоящим из монологов. По крайней мере, с нашей стороны делались предложения начать конкретный разговор по вопросам, которые могут повысить доверие, укрепить его, повысить транспарентность. Со стороны НАТО мы слышим только лозунги: «Украина»; «давайте укреплять Венский документ 2011 г.», который принимался в совершенно иных военно-политических реалиях, когда не было такого огромного наращивания военной инфраструктуры НАТО у наших границ и т.д. За эти годы они продвинулись в нашем направлении, нарастили «военные мускулы», проводят беспрецедентные за десятилетия учения с подключением более 40 тыс. военных, 35 тыс. единиц военной техники, половина из чего – американское участие.
Теперь, когда этот баланс, существовавший по состоянию на 2010 г., резко нарушен, нам предлагают начинать договариваться о мерах успокоения ситуации. Так не пойдет. Более важно то, что когда наши натовские коллеги, Й.Столтенберг заявляют, что открыты к диалогу с Россией, они лукавят – они открыты к диалогу, который они понимают как выдвижение в наш адрес претензий, прежде всего по Украине. Ни разу Совет Россия-НАТО, который они так пропагандируют сейчас, не собирался без ультимативной попытки навязать нам рассмотрение украинских проблем в этом формате. Мы отвечаем (и я на это указал Й.Столтенбергу, когда мы сейчас встречались в Мюнхене), что НАТО не имеет никакого отношения к Украине. Мы ведем диалог с теми западными странами, которые занимаются украинским урегулированием, прежде всего участниками «нормандского формата» – Францией и ФРГ. Поскольку американцы также периодически подключались к украинским разговорам, по крайней мере, за последние пару лет, мы имеем контакт и с ними. НАТО, как таковая, не имеет никакого отношения к украинским проблемам. Она может только усугублять их, постоянно заклиная в том, что ждет Украину в свои ряды с распростертыми объятиями. Этим только усугубляется ситуация и подрываются усилия, нацеленные на выполнение Минских договоренностей.
Говоря о других вещах, не будем забывать (об этом я тоже напомнил Й.Столтенбергу), что именно НАТО прекратила все практические формы нашего взаимодействия, в том числе по борьбе с терроризмом в Афганистане, по оснащению афганских сил безопасности, по контртеррористической проблематике в более широком, глобальном масштабе и многие другие практические направления нашего когда-то сотрудничества.
Наверное, уже непрофессионально делать вид, что НАТО сохраняет конструктивный подход, только потому что периодически благоволит предложить созвать Совет Россия – НАТО для очередных дискуссий. И за всеми разговорами о том, что НАТО ведет с нами некий диалог по контролю над вооружениями, мерам транспарентности, укреплению доверия, стоит по большому счету пустота.
Когда я несколько дней назад здесь, в Мюнхене, напомнил Генеральному секретарю НАТО Й.Столтенбергу о том, что мы ожидаем ответы на наши сугубо предметные предложения, он отделался неловкими замечаниями, что все это будет рассматриваться потом. Предложения были сделаны примерно год назад Генеральным штабом Вооруженных сил Российской Федерации, и они сугубо конкретны. Во-первых, договориться о том, чтобы отодвинуть учения и российских, и натовских вооруженных сил от линии соприкосновения на согласованную конкретную дистанцию. Давайте сядем и договоримся. Молчание.
Во-вторых, давно не решается вопрос обеспечения безопасности над Балтикой и в этом регионе в целом. Наши военные предложили договариваться о том, чтобы военные самолеты, летающие в воздушном пространстве над Балтийским регионом, использовали транспондеры, как это делают сейчас гражданские самолеты. И вторая важнейшая мера – договориться о минимально допустимой дистанции сближения как военных кораблей, так и военных воздушных судов России и НАТО. Опять молчание. В этих условиях, конечно, нам бы очень хотелось, чтобы те мысли, которые президент Франции Э.Макрон высказывает уже не первый раз, проникли в голову НАТО, чтобы можно было понять, насколько она больна или здорова.
Вопрос: Когда состоится саммит в «нормандском формате»? И есть ли для этого основания?
С.В.Лавров: Основания могут появиться только в одном случае: если решения предыдущего саммита, который состоялся в декабре 2019 г. в Париже, будут выполнены. Пока мы не наблюлдаем прогресса ни на одном из направлений. Разведение сил и средств тормозится Киевом. Напомню, что перед саммитом в Париже было согласовано разведение сил и средств по всей линии соприкосновения. Но уже непосредственно в ходе встречи в верхах Президент Украины В.А.Зеленский категорически отказался подписываться под этим обязательством и настоял на том, чтобы договоренность была достигнута только о разведении в трех конкретных населенных пунктах. Эти три конкретных населенных пункта до сих пор согласовываются, и мы видим отсутствие большого желания украинской стороны договариваться на эту тему.
Также нет большого прогресса в выполнении еще одной договоренности парижского саммита – взаимодействии по разминированию. Здесь все упирается в патологическое нежелание украинской власти, как при бывшем Президенте П.А.Порошенко, так и сейчас при В.А.Зеленском, выполнять требования Минских договоренностей о налаживании прямого диалога с Донецком и Луганском. Ясно, что «на земле» развести силы и средства без прямого диалога не получается, равно как и не получается договариваться о разминировании. Однако вы слышите заявления официальных лиц украинской Администрации о том, что они готовы разговаривать с жителями Донбасса, но не с теми людьми, которых выбрали жители для обеспечения нормальной жизни этих территорий, являющихся объектом неправомерной, неприемлемой торгово-экономической блокады со стороны Киева.
В политической плоскости мы тоже не видим никакого движения в том, что касается обязательства Украины, взятого на себя в Париже, о включении «формулы Штайнмайера» в украинское законодательство и о решении всех аспектов правового статуса Донбасса в законодательстве Украины на постоянной основе. Это почти цитата из решений, принятых в Париже. Мы ждем, когда будут выполнены все эти положения. Прежде чем созывать саммит, необходимо не только выполнить то, о чем договорились ранее, но и понять, с каким набором решений мы выходим на новый саммит. К этому предстоит приступить, когда завершится процесс реализации того, что было ранее достигнуто. Поэтому заявления наших коллег по «нормандскому формату» об апреле как дате созыва саммита – это их пожелания, идеи, которые они высказывают вслух, не более того. Повторю, «нормандские саммиты» одобряют набор договоренностей и рекомендаций, которые невозможно претворить в жизнь без предметной, конструктивной работы в Контактной группе, где представлены и Киев, и Донецк, и Луганск.
Мы видим, что и наши украинские коллеги, и их европейские партнеры пытаются в этом подыгрывать, стремятся перевести весь процесс урегулирования из Контактной группы в «нормандский формат», исходя из их логики, что Россия является стороной конфликта. Она ущербна, не закреплена ни в Минских договоренностях, ни в резолюции 2202 СБ ООН, которая единогласно сделала эти договоренности частью международного права. Поэтому придется работать в Контактной группе. В противном случае нашим западным коллегам придется расписываться в собственном бессилии в отношении своей роли гарантов процесса реализации Минских соглашений.
Вопрос: Турция заявляет о том, что она соблюдает свои обязательства в Идлибе. В то же время источник сообщает, что сирийские боевики получают от нее вооружение, в т.ч. переносные зенитные ракетные комплексы. Вы говорили, что Турция не выполнила свою ключевую обязанность – размежевание террористов и группировок, которые готовы идти на переговоры с Правительством. Какие шаги сейчас предпринимаются, чтобы избежать обострения ситуации в Идлибе. Кто несет ответственность за эскалацию? Будет ли обсуждаться достижение новых договоренностей во время переговоров, которые намечены на сегодня в ходе визита турецкой делегации в Москву?
С.В.Лавров: Вы правильно отметили, что ключевая договоренность по Идлибу, которая была зафиксирована еще в 2018 году в Сочи в Меморандуме, одобренном Президентом России В.В.Путиным и Президентом Турции Р.Эрдоганом, касается размежевания боевиков, которые готовы к диалогу с Правительством, от террористов, объявленных таковыми Советом Безопасности ООН. Прежде всего, это «Джабхат ан-Нусра» и все ее модификации (последняя из них – «Хейат Тахрир аш-Шам»). Это размежевание является ключом ко всему остальному. Именно отсутствие прогресса в этой области обусловило следующую договоренность о том, что пока размежевание не получается, следует создать демилитаризованную полосу внутри зоны деэскалации Идлиба, чтобы оттуда ушли все те, кто продолжал и продолжает обстреливать позиции сирийских войск, сирийскую гражданскую инфраструктуру и нашу военно-воздушную базу. Пока это тоже выполняется туго, хотя наши турецкие коллеги там развернули свои наблюдательные посты. Правда, из-за расположения этих наблюдательных постов террористы продолжали атаковать сирийские позиции и позиции нашей военно-воздушной базы, что, конечно, невозможно было оставить без ответа. Любые такие поползновения подавлялись сирийскими вооруженными силами при нашей поддержке.
Что касается вопроса о том, как решать сложившуюся в Идлибе ситуацию, Вы абсолютно верно сказали, что сегодня в Москве проходит очередной раунд переговоров между межведомственными делегациями Российской Федерации и Турецкой Республики. Все факты находятся «на столе», военные представители двух стран, которые находятся «на земле» в Сирии в районе Идлиба, рассматривают изменения в обстановке в постоянном контакте между собой. У них есть, как мы слышали от наших и турецких военных, полное понимание между собой. Надеюсь, что они смогут презентовать идеи, которые позволят деэскалировать эту ситуацию на основе тех договоренностей, которые были достигнуты между президентами России и Турции.
МИД России. Публикации Дипломат.ру
Дипломатия. Публикации Дипломат.ру
Турция. Публикации Дипломат.ру
Подписывайтесь на наш видеоканал Дипломатрутубе
Подписывайтесь на наш канал в Telegram