Россия приютила Эдварда Сноудена, а опальный разоблачитель разведслужб США в ответ: – «Москва зашла очень далеко, прибегнув к совершенно не целесообразным, дорогостоящим и разрушительным для прав личности и общественных прав способам» (спасибо партнёрам из FINANCIAL TIMES, поделились материалом интервью. – Э.Л.).
Возможность утечки месяц назад информации о шпионских программах АБН интервьируемый называет «скрытой угрозой» CША.
Реально же, намерение группы хакеров The Shadow Brokers продать с аукциона программу АНБ не более, чем попытка показать Вашингтону насколько тот уязвим.
Отношение к Сноудену, как к источнику информации двояко: одни провозгласили его героем, другие предложили отправить на электрический стул.
Напомним, что Сноуден в 2013 году, став объектом масштабной охоты, сменил Гонконг на Москву.
«Ощущения родного дома» (Америки. – Э.Л.) ему недостаёт, «но технологии стирают многие барьеры».
И далее, с сухим сарказмом: – «Начать с того, что я всегда проживал не по месту службы, помните же, я подписался работать за границей и на ЦРУ, и на АНБ. Так что уж не так много различий с работой, которую я делал для США. Единственная разница в том, что я до сих пор откомандирован за рубеж и работаю на США, но они этого не осознают».
Сноуден отмечает, что за время прошедшее после разоблачения , три ветви власти в США (конгресс, суды и президент. – Э.Л.) изменили позицию в отношении тотальной слежки: – «Мы теперь можем начать более жёстко контролировать разведку, не давать ей карт-бланш просто потому, что мы испуганы».
Сноуден утверждает, что он не собирается учить мир, какие писать законы, а хотел, чтобы люди получили право влиять на процесс.
– «В некоторых странах законы стали хуже. Франция зашла очень далеко, так же, конечно, как и страны вроде России, Китая. А в Великобритании есть авторитарный тренд».
«Мы не позволяем полиции врываться и обыскивать любой дом. И, как правило, не перекраиваем процессы свободного общества ради удобства полиции – это свойство полицейского государства.
Но некоторые разведчики и чиновники пытаются убедить, что мы должны так поступать. Я не сомневаюсь, что полиция в полицейском государстве будет эффективнее, чем в свободном и либеральном обществе, где они ограничены более жёстко.
Но в какой бы стране предпочли жить вы?» (имея в виду террористическую опасность. – Э.Л.).
«Давайте представим, что газеты решили не делать эту информацию публичной (о террористах. – Э.Л.). Допустим, спецслужбы смогли по-прежнему тайно использовать эти программы. Предотвратило бы это хоть один из терактов, произошедших в последние три года? Нет никаких общедоступных доказательств, что именно так и было бы.
На самом деле нет и никаких засекреченных доказательств, иначе мы прочитали бы о них в газетах».
Об утечке, сделанной The Shadow Brokers: – «Она произвела на меня впечатление не как разоблачение, а как предупреждение. Это политическое послание, доставленное посредством раскрытия информации»
Взлом можно приписать любому.
«Но это создаёт проблему. Скажем, у АНБ есть неопровержимые улики, что демократов взломали русские.
Но как мы можем быть в этом уверены? Ведь это подразумевает уровень доверия, которого больше нет».
«Мы переживаем кризис компьютерной безопасности, подобного которому не было.
Но пока мы не решим фундаментальную проблему, состоящую в том, что наша политика стимулирует больше к нарушениям, чем к защите от них, взломы и дальше будут происходить в беспрецедентных масштабах и будут вызывать всё больший эффект и последствия».
По Сноудену, решение лежит во введении ответственности за халатность при создании архитектуры ПО (программного обеспечения. – Э.Л.) – подобные меры действуют в пищевой промышленности.
«Люди из моей группы будут экстраординарно злы на меня за предложение ввести понятие халатности в сфере безопасности ПО».
«Многие, кто беспокоится обо мне, считают, что лучше мне заткнуться… Но если бы я заботился только о собственных интересах, я никогда бы не покинул Гавайи».
«Я не могу исправить ситуацию с правами человека в России. Моя реалистичная приоритетная задача в первую очередь улучшить положение дел в моей родной стране, потому что именно ей я наиболее предан».